Нам не дано предугадать…

Нам не дано предугадать…
Рассказ о том, что земля – она круглая

Началась эта история много лет тому назад. Мой отец служил в той самой организации, которую тогда боялись, потом критиковали, а теперь превозносят. Короче, в КГБ. И вот однажды один сослуживцев пригласил отца в гости. Вместе с семьей, то есть – с женой и сыном – со мной.
Пригласивший был в немалых чинах и потому проживал в здоровенной квартире где-то в центре. Вместе с женой и дочкой, примерно лет шести, то есть моей ровесницей. Кроме нас были еще приглашенные. Тоже коллеги хозяина. И тоже – с семьями. Так что в конце концов по огромной квартире носились шестеро «вождей краснокожих» дошкольного возраста, вопя на весь дом о своем безмятежном блаженстве.
На какое-то время нас удалось успокоить, усадив за стол. Но аппетит в столь юном возрасте утоляется быстро, так что уже минут через двадцать мы полезли из-за стола, дабы продолжить наши шумные, подвижные игры. Чем привели своих родителей в «абсолютный восторг»…
В тот день хозяин пригласил в гости кроме сослуживцев одного артиста. Не то, чтобы начинающего, но тогда еще не очень известного. Хотя, безусловно, талантливого. Вот его-то и попросили последить за беспокойными чадами. Ну, временно, пока кого-нибудь не пришлют на смену.
Артист взялся за дело рьяно. Он лихо сорганизовал всю нашу ораву, устроил какие-то ужасно интересные игры, показывал нам этюды, предлагая угадать, что это такое: чайная чашка, индюк или «во поле березка стояла»? Короче «дядя Валя» покорил нас всех, навсегда, окончательно и бесповоротно.
Но время шло, а смена все не шла. И чем дальше, тем яснее «дядя Валя» понимал, что его роль на сегодня – забытый мальчик часовой из замечательного рассказа «Честное слово». То есть там, за дверью, шло веселое застолье, а здесь шестеро спиногрызов пытаются раздергать его на мелкие ниточки.
Но «дядя Валя» не был бы великим артистом (вернее, не стал бы им впоследствии), если бы не придумал, как ему выкрутиться из этой ситуации. Немного поразмыслив, он организовал из нас, малявок-дошколят, хор. Почти настоящий…
После раскладывания по голосам, определения солиста и десятка спевок наш хор парадным маршем выдвинулся в гостиную, выстроился, поклонился, «дядя Валя» взмахнул руками, как заправский дирижер, и мы запели:
Папа едет в Ленинград –
Мамин хахаль будет рад!
Ладушки-ладушки,
Станем жить у бабушки…
Услышав эту ораторию, гости и хозяева пороняли рюмки-вилки и уставились на нас. К чести хозяина, он понял, что означало это выступление, и, усадив «дядю Валю» за стол, тут же отправил заняться нами жену. Так и не дав нам допеть второй и третий куплеты этого бессмертного шедевра.
Следом за хозяйкой потянулись и другие женщины. Которые начали выколачивать из нас выученные слова. Но так до конца и не выколотили. Лично мне за эту песню влетело еще три раза: за исполнение ее в метро по дороге домой, за исполнение ее дома бабушке и за попытку исполнения ее во время прогулки во дворе. Так что я на три недели был лишен мультиков, неделю не ходил гулять во двор и новых солдатиков мне тоже не купили…
… Прежде чем произошла вторая часть этой истории, прошло довольно много лет. Я успел вырасти, окончить школу, поступить в институт, сходить в армию и вступить в партию. И вот в один прекрасный день, в самый разгар того бардака, который носил гордое название «Перестройка», меня вызвал к себе секретарь парткома нашего института.
Нужно сказать, что с парткомом у партийных студентов отношения были вполне ничего себе. Партком особо не напрягал нас, так как, во-первых, партийных студентов было немного, а во-вторых, у парткома было куда больше дел среди более многочисленных партийных преподавателей. Вместе с тем, партком всегда защищал нас в случае каких-нибудь там форс-мажорных обстоятельств: зачет там получить, экзамен пересдать, стипендию повышенную пробить… Так что жили мы, молодые коммунисты, с нашим парткомом, как говориться, душа в душу…
Вот почему я явился по вызову, не опасаясь никаких напастей. И оказался прав. Партком поручал мне и еще нескольким партийным студентам, по странному стечению обстоятельств – исключительно москвичам, непонятное, но совершенно несложное дело…
Прохаживаясь перед нами, секретарь парткома вещал:
- И вот когда наша страна переживает новый сложный момент, когда гласность и перестройка стали отличительной чертой нового времени, когда новое мышление уверенно входит в каждый дом, находятся отдельные личности, готовые погреть руки на громких именах и несознательной активности неподготовленных масс…
Короче дело было вот в чем. В Переделкино, в дачном поселке писателей, семья одного детского писателя, очень известного, поэтому называть его буду просто – Писатель, так вот его семья отказывалась освободить дачу, в которой они создали нечто вроде частного музея. Союз писателей несколько раз пытался эту дачу отобрать, но каждый раз наследники Писателя только что не баррикадировались в доме и выезжать категорически отказывались...
В конце концов, у Союза писателей кончилось терпение, и он обратился за помощью в милицию. Тогда родственники писателя обратились за помощью ко всей прогрессивной общественности. И прогрессивная общественность помогла. Куча людей от искусства, в том числе несколько действительно известных писателей и артистов явилась на дачу Писателя и заняла круговую оборону. Вместе с ними прибыли студенты разнообразных «творческих» вузов, которые устроили вокруг дачи некое живое кольцо.
Милиция растерялась. Приказ надо выполнять, но как? Ну студентов еще можно было бы поколотить, но не будешь же ты народного артиста в обезьянник тащить? То есть сейчас – это запросто, но тогда…
Как говорили древние латиняне: «Необходимость обостряет разум». И под действием обстоятельств он весьма обострился у милиции. Мудрые головы в серых фуражках думали-думали и додумались…
- Так что, товарищи, вам задание. Подберите каждый человек пять-десять покрепче, обязательно из среднеазиатских республик. По возможности, чтобы даже не знали этого Писателя.
- Это неграмотных, что ли? – не удержавшись, уточнил один из нас.
- Можно и неграмотных. Главное, чтобы ребята были надежные. Объясните им, что нужно освободить дачу у тех, кто незаконно ее захватил. В общем, проявите партийную активность, смекалку, дайте комсомольцам пример.
Идея милицейских была проста как апельсин и незатейлива как «Чижик-Пыжик». Пусть «живое кольцо» из «творческой» молодежи прорвет молодежь не творческая, но физически крепкая. Дабы они не натворили чего особенного, мы, коммунисты, придавались «не творческой» молодежи в качестве командиров и комиссаров. В общем, за выезд в Переделкино было обещано два отгула и бесплатная кормежка, как за донорство...
- Если все понятно, то вперед товарищи! С богом, – несколько нелогично напутствовал нас секретарь парткома. И мы двинулись. «С Лениным в башке», хотя и без маузера в руке…
Сорганизовать нескольких хлопкоробов не было для меня проблемой. Алимжан, Нурмамат, Хильдус, Юсуп – четверо лихих узбекских джигитов, которые, как и я, занимались в секции дзю-до, были идеальными кандидатурами. По-русски эти дети Востока научились говорить в армии, в институт попали за успехи на хлопковых полях, со мной были в прекрасных отношениях. Пятым ударным бойцом в группу попал Норик – славный витязь из Туркмении. Русский язык он знал ровно на столько, чтобы понимать предложение выпить (как он поступил в институт и доучился до диплома мне неизвестно, но когда я видел его в последний раз, Норик возглавлял цех на нефтеперерабатывающем заводе в Туркмен-баши. Хотя я вроде бы слышал потом о какой-то аварии…). На всякий случай, для преодоления языкового барьера, в штурмовой отряд были добавлены двое казахов: Ернас и Булат. Они хорошо говорили по-русски, прекрасно знали творчество Писателя, но два отгула и бесплатная кормежка… Их сердца дрогнули, и устоять они не смогли …
В день операции мы загрузились в автобус, где кроме нас уже маялись бездельем десятка полтора здоровенных жлобов из Горного института, той же национальной принадлежности, что и большинство наших бойцов. Кто-то из них завел прихваченный магнитофон, и под душераздирающие звуки зажигательных восточных песен мы отправились «делить и отнимать».
По прибытии на место мы встретили такие же команды из других технических вузов. Отдельно стояли «гвардейцы» – ударный отряд укомплектованный среднеазиатскими студентами Института физкультуры. Перед началом операции с нами был проведен краткий инструктаж двумя «товарищами в штатском». Товарищи коллеги моего отца убедительно просили нас довести до сведения наших бойцов, что нельзя грабить дачу, насиловать взятых в плен девушек и поедать поверженных врагов. Поджигать дом тоже не рекомендовалось. После чего товарищи в штатском пожелали нам удачи, мы построили своих бойцов в несокрушимые когорты и двинулись на штурм с разных сторон.
Увидев наши железные ряды, «живое кольцо» занервничало. Драки между студентами разных вузов случались не очень часто, но и не слишком редко, внося приятное оживление в монотонные серые будни студенческой жизни. И как дерутся «технари», «гитики» и «строганина» представление имели. Поэтому, при нашем приближении, они тут же сориентировались и послали гонцов за «тяжелой артиллерией» – заслуженными писателями и народными артистами.
И вот тут-то я второй раз в жизни увидел вблизи «дядю Валю». Он вышел к нам на встречу, каким-то очень барским жестом поднял руку:
- Стой!
Словно останавливал понесшую тройку.
Не то, чтобы наши хлопкоробы знали, кто стоит перед ними, но голос у «дяди Вали» был настолько уверенным, что они невольно остановились. Командиры и комиссары тоже встали.
«Дядя Валя» подошел к нам поближе, прошелся, точно кавалерийский ротмистр вдоль строя застывшего эскадрона, и обратился именно к нам:
- Что ж вы, негодники, творите? Ладно, вот они: они же не понимают что делают, но вы?! Вы?!
Он сокрушенно махнул рукой и опять зашагал вдоль строя. Надо отдать должное его актерскому мастерству: у нас проняло всех. Даже казахов.
А «дядя Валя» меж тем продолжал:
- Ведь вы же подучили людей, которые вам доверились, сделать глупость, пакость! Подумайте, каково вам будет, когда через много лет вы вдруг вспомните этот день. Разве можно так обманывать тех, кто тебе доверяется? Ну, скажите мне: по-человечески ли обратить доверие человека в свою выгоду? Ведь они же, – широкий жест в сторону ничего не понимающих хлопкоробов, – они же, как дети! Вы понимаете, что вы обманули детей?! Ради своей сиюминутной выгоды вы обманули детей!
Наверное, он был прав, но мне вдруг вспомнились три недели без мультиков. Я сделал шаг вперед:
- Дядя Валя… – и запел. Негромко, но отчетливо:
Папа едет в Ленинград –
Мамин хахаль будет рад!
Ладушки-ладушки,
Станем жить у бабушки…
- А?..
Ни до, ни после я никогда не видел, чтобы у человека так менялось лицо. Только что это было лицо уверенного в себе человека, большого артиста, сильного, волевого… Почти героя. И вот это выражение слетело, точно обертка с конфеты, и остался растерянный, только что не испуганный, самый простой человек…
- А?..
- А меня за это на три недели мультиков лишили…
Кто-то из «живого кольца» хихикнул, но, тут же, смолк. «Дядя Валя» посмотрел на меня, затем резко повернулся и убежал…
Нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется…
P.S. А дачу в тот день так и не штурманули. Какое-то постановление вышло…