Ходок.

Жареный Петух подобен утке по Пекински. Он долго готовится, но клевок отдаётся непередаваемо.
Назревал... медленно, но от этого не менее неотвратимо. Мятежи у арабов, дефолт США, попытка Техаса выделиться в отдельную республику. Бунты латиносов и негров.
У правительства США был только один выход для объеденения- война, война тотальная и яростная.
Первый удар пришёлся по России, как традиционной "Империи Зла". С-200, С-300, С-400 сбили почти все цели, но слишком мало осталось этих С-***. Основные деньги шли на Куршавель и яхты Абрамовича.
Второй удар накрыл уже неприкрытые города. Но и ответ был недетский, совдеповские шахтные комплексы были нацелены на удар Возмездия. Когда 20 минут не получили сигнала из генштаба, ответили автоматически. Стратеги СССР мыслили глобально и асимметрично, Вашингтон и другие центральные города были накрыты с воздуха, а приморские- цунами, вызванными подводными взрывами. Ответ автоматики пришёлся не только по России, но и Китаю, а дальше пошла цепная реакция.
Взорвалось всё, что могло взорваться, едва ли не последним был взрыв "мёртвого" спутника СССР, запущенного по обратной траектории, с семью тоннами обычного песка, разметавшего этот песок по всей доступной околоземной орбите. Пронзённые этими песчинками, прекратили своё существование все спутники, в том числе и МКС.
Очевидно было, что с уничтожения станции "Мир" мира не будет.
Это и был тот "Жареный Петух", и клюнул он не один раз.
Клюнул весь мир, и мало никому не показалось.

Ретроспектива.
Когда я был молод, восточные единоборства были в невероятной моде. Каждый, способный выкрикнуть ишачий крик "Иа" представлял себя Брюсом Ли, если кто-то сегодня ещё помнит такого.
Повезло мне тогда, или нет?
Не знаю.
Был у меня приятель, Паша Чумаченко. При его рождении врачи дали ему не больше года жизни, было у него что-то с лёгкими. Но родился он на Дальнем Востоке, а его батюшка был тогда капитаном ГРУ. А его, то ли ординарцем, то ли помощником, то ли другом и опорой был Китаец.
Непростой Китаец. Да и сам Китай не прост. Те, кто видели искру Сталина, оставались верны и КПСС, и тем, с кем служили. Лоньг Хань увидел эту искру в отце Паши. Не знаю, что Лоньг сделал с Пашей, но Паша не только выжил, но и стал Мастером.
Нет, Мастер не тот, кто может многое. Мастер тот, кто может передать свои знания согласно возможностям ученика и не прячет свои знания. Паша и не прятал, он делился со всеми, с кем мог, передавая каждому то, что знал и умел. Насколько знал и умел. Насколько ученик мог принять эти знания. И скрыть их от тех, в чьих руках знания опасны.
Не знаю, было ли это опасно для других, или я не смог бы воспринять искусство боя так, как это виделось Паше, но меня он научил тому, что называл эффект "Б-52". Собственно, ничего сложно в этом не было, только лишь в час-пик выйти на главную улицу нашего городка и представить, что ты- Б-52, залитый под "крышечку" топливом, с полным боекомплектом, и идёшь на взлёт. Перегружен так, что шевеление даже на миллиметр вправо-влево приведёт к взрыву. И, по нарастающей скорости, взлёт...
Видимо Паша был истинным Мастером, угадывающим в людях то, что им доступно. Эффект "Б-52" у меня вышел с первого раза. И люди расступались. Даже последние отморозки. И, самое главное, я научился ловить импульс, возникающий во мне при "взлёте".
Важным оказался не тренинг, а именно импульс.
Он меня и сохранил.
Где сегодня Паша, и не клюнул ли его Жареный Петух, не знаю...
Запорожье, куда перебрался Паша,- центр промышленности.
Но его урок уберёг меня.


Председатель Совета Дружины зашёл в свой кабинет в двойственных раздумьях.
С одной стороны, даже вчерашние сводки удручали, посевные площади сокращались, хотя сбор ягод увеличился почти в два раза, а мёда- даже в три. Правда по протеину проблем нет, и мяса и рыбы даже переизбыток, пора наносить "визит" Пермякам, не хватает соли для долговременного хранения продуктов переработки.
С другой? Все эти мысли аморфны, а от него ждут чётких указаний, что, когда и как делать? Аналитическая группа так и не смогла создать не только пятилетний план, дальше, чем на год они не решались замахнуться. То, что идёт по накатанной, так и идёт по накатанной, нелепо ставить, как задачу, очередной сбор ягод, или очищение прудов от паразитов. Неделю он отбояривался "инвентаризацией". Удобная вещь- "инвентаризация", когда нет конкретных задач, следует проводить именно её, вроде ничего и не сказал, но и люди при деле, и полный обзор получен.
Но на сегодня у него полная сводка, едва ли не до последнего зёрнышка в закромах Дружины.
А Задачи, истинной Задачи у него так и не прорисовывалось.
Остаётся только Крым, но и по Крыму, по Артеку нет никаких сведений, экспедиция как ушла, так и пропала. Не считать же результатом приезд нескольких новообращённых пионеров на конях? И без него разберутся. Да и не допускают его до "текучки", последнее время держат скорее как символ, вроде горна, или барабана. Как же, крайний из тех, кто был с Дедом Афганом с первых дней. Но подросли под"ярки, подросли, зубы скалить начали, того и гляди переизберут, им уже Зарница нужна, без Зарницы они никто, на хозяйстве их уровень- звеньевых, а они руки от нашивок с трудом поднимают. Хорошо было Македонскому в Персополе, когда взбунтовались ветераны, он рванул с себя хитон, или что тогда носили, и показал свои раны. А мне то что показывать? Жирок?
Председатель тяжело бухнулся на своё жесткое венское полукресло. Пока идеи мира и Коммунизма в мире не победили, не след сидеть на мягком! Как ему надоели все эти идеи...
Болезненно дёрнул застарелый геморрой, общая беда почти всего Совета Дружины, рейды и Зарницы не для них, их задача ставить задачи, которые следует исполнять.
А так хотелось бы сесть в мягкое велюровое кресло для посетителей...
Председатель кинул туда вожделенный взгляд, и, едва справился с рефлексом протереть глаза.
В довольно потёртом, но всё ещё таком удобном кресле, сидел жилистый, почти совершенно седой старик, именно старик, чем-то неуловимо напоминавший перевитые канаты. Левой рукой старик гладил "болонку" почти в метр в холке, но с розовым бантиком на шее вместо ошейника.
"Кто их сюда впустил, да и кто бы посмел?"
"Или это- переворот?"
"Но что может этот старый пень?"
"И кто он?"
Мысли неслись нелепо и несвязно.
А старик улыбнулся. Такая улыбка могла бы быть у ангела, не будь ангел изобретение буржуинов, чтобы нас победить:
- Сынок, успокойся. Я- ХОДОК.
О ходоках рассказывали множество небылиц, и то, что они есть, и то, что они проходят не только сквозь стены, но и способны бродить по всей вселенной, что на них не действует радиация, а пули огибают их, как плеть- камень.
Возникновение старика и ЮРО у его ног явилось олицетворением легенды.
-Сынок, сказать тебе ТАЙНУЮ Присягу? Я её до гробовой доски не забуду,- морщинки у глаз старика стали и жёстче, и добрее:
- "Я, Олег Любимцев, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда выполнять Законы Пионеров Советского Союза."
Текст ТАЙНОЙ Присяги прошёлся у меня мурашками по коже.
Присягу пионера СССР приносят только те, кто вступает в Совет Дружины. Для остальных Пионеров она неизвестна.
Но старик решил меня добить. Он вытащил из кармана красную книжицу ЧЛЕНА ВЛКСМ! Такую я видел всего четыре раза в жизни у живых, и не больше двадцати в Музее Пионерии. Самое удивительное, что старик, или его стоит именовать "Старик", плавно и почти незаметно перетёк из кресла к моему столу, положив эту уникальную реликвию. Небрежно, но весомо, хотя и чувствовалось, что это- не последний аргумент.
ВЛКСМ.
Сама надпись не оставляла места для сомнений.
Председатель открыл Членский билет. Последний взнос числился 1986 г, как и положено по Уставу.
Но Дед положил на стол вторую Книжку.
КПСС.
С его лицом, это невозможно спутать. Последний членский взнос- август 1991.
Но год рождения? 1918?
Столько не живут, или сидящий перед ним ХОДОК- Вечный Коммунист?
Мало того, что перед ним Ходок, в такое, хоть и трудно, ещё можно поверить, но в Вечного Коммуниста?
- Старик, столько не живут,- решился сказать я.
- Ты что, решил, что билет КПСС- мой?- Старик не просто усмехался, похоже, что это- издёвка.
И тут меня взяла оторопь. Пусть на секунду, но взяла. Это- не просто Старик, это- ПОТОМСТВЕННЫЙ БОЛЬШЕВИК.
И тут Старик начал, речитативом:
- "Год двадцатый, лосей одичалый галоп.
Жмудь, болота, цинга и буржуйская мгла
Скандинавская пуля, летящая в лоб
И не встать под огнём, если цепь полегла..."(с).
- Старик, ты был и там?
- Спроси об этом тех, кто там был,- Старик на этот раз горько усмехнулся,- если встретишь. Гнило ты живёшь, сынок, гнило. До чего довёл Пионерию? Об этом Дед Афган мечтал? Когда конфеты и каша- по разнарядке, а водку ты пьёшь не такую, как все? Да и жрёшь в три горла, сынок.
Только тут Председатель понял, что "сынок"- не ласковое обозначение, а просто "сопляк".
- Как звать то вас, Старик?
- "Выкать" мне не надо, чай не вороги, а зови меня "Комиссар".
- В смысле замполит?
- Сам ты замполит, сучёнок. Только на демагогии горазд. И не зыркай на меня, не таких видывал!
- Что же ты тогда, Старик, ко мне пришёл, а не к Тимуровцам? Они, того и гляди, меня сместят.
- Да тебя, гадёныш, давно сгноить надо. За то, что ты с детьми делаешь. Но и Тимуровцы не лучше. Истинные тимуровцы звёзды на дверях погибших рисовали и воду семьям приносили, а эти что? Контролируют, отдал салют за три шага, или нет? А не много ли на себя берут? Опалу ищут? Нет, не опалу, Совет Дружины ты им запретил контролировать, они всё больше на мальков кидаются. А то, что двое из Совета Скандинавам продались, им и невдомёк. Как всегда, гниют жабры, а чистят хвост. И смещать тебя не станут, для чего? Брать на себя ответственность? Ты им и так не мешаешь, брякаешь языком с трибуны и планы на пятилетки строишь. Но не судья я тебе, и не судить пришёл.
- Тогда для чего?
- Твои архаровцы собрались Крым отвоёвывать. Глупость несусветная, своих же положите, с этой "мировой революцией"...
- Ты что, против Мировой Революции?- в глазах Председателя вспыхнул полемический огонёк, он почуял себя в своей стихии.
- Болван ты, батенька! Такие как ты Советский Союз и сгубили. На штыках революцию построить можно, а вот сохранить? Ты пробовал в костёр бросить мокрые ветки? Дыму будет много, а огня- пшик, если совсем костёр не погасишь. А надо то всего- положить рядом с костром, подсушить, и по одной... Да и какой для тебя костёр? Ты же привык на всём готовом, с трибуны, даже у Пионерского Костра, и то только с трибуны.
Так и тут, ну возьмёте вы Югороссию, захватите Крым, а дальше то что? Жрать виноград и яблоки "от пуза"? Ты скажи, что с зарниц твои пионеры втихаря приносили? "Космополитен" и "Плейбой"? И у тебя самого,- тут Старик перетёк к столу и вытащил из-под папок с документами и отчётами каталог "Некерман", где самые затёртые страницы были на женском нижнем белье,- не тоже самое? Вот с этого и начинается перерождение. Все мы грешны, и каждый может опростоволоситься. Можно жить как угодно плохо и быть счастливым, если все окружающие живут так же, если есть цель и тенденция к улучшению. Но быть глубоко несчастным, даже имея всё, если у кого-либо на единую лепту больше, в погоне за этой лептой.
Хорошо, займёте вы Крым, выгоните буржуинов, поделите всё, что добыли, но кто делить то будет? У одного к рукам лишнее колечко прилипнет, у другого- два, а третий себе и дом оттяпает. Ты и сам то не в казарме живёшь.
- Я заслужил!
- Чем ты заслужил? Ты хоть в дозоре то был? Да любой малёк, остановивший Скандинава, стоит больше, чем ты, а ты его небрежно по щеке похлопываешь, вручая нашивки, либо даже до этого не опускаешься, поручая такую сложную работу своим холуям.
- А ты сам?
- Я? У меня дети живут венчанные, а не во блуде, и свой дом получает каждый после Венчания.
- Венчания?
- Да, Венчания. Ты мне здесь глазками не хлопай, как забеременевшая гимназистка, вспомни, как сам то Крестился до ЖП и подсвечником работал, когда это в фаворе было. Или ты забыл, что товарищ Сталин учился в Духовной семинарии, и именно он вернул Православие на нашу землю? А сам то смотришь срамные картинки. И ещё при этом воображаешь. У тебя есть Кодекс строителя Коммунизма?
- Есть.
- Тогда сравни его с Православием. Больше двух тысяч лет назад Спаситель дал нам путь к Коммунизму. А мы его просто профукали. О чём ты мечтаешь? Пожрать, выпить, и бенефис.
- Какой бенифис?
- Значит по первым двум пунктам возражений нет? А бенефис- это то, что любое заседание ты превращаешь в свой бенефис. У тебя хоть дети есть? Знаю, что нет. Так кто ты после этого? Пчела мужского рода, обычный трутень.
- Ты мне здесь...
- Не надувай щёки, лопнут. Тебя сменить- два притопа и один свист. Только "сменщик" будет ничем не лучше. Так что слушай, и внимай: всех мальков до 10-ти летнего возраста, если вы решитесь на рейд в Крым, я забираю к себе. Нечего детей подставлять.
- А ты сам то кто?
- Я из Китежа.
- Из Китежа?
- Не прикидывайся глупее, чем ты есть, и не тяни паузу для раздумий, размышлять тебе не о чем. Любой малёк знает, что Ходоки из Китежа. А кто пойдёт на колокольный звон, так и будет кружить. Вокруг да около. Перейдём к конкретике. Днями будет заседание Совета Дружины. С повесткой дня- делегация в Коммуну. Два отряда, пара сотен мальков. Отберёте самых слабых. Мы вЫходим.
Чеканность последних слов не оставляла повода к размышлениям. Там, где появляется волк, шакалам остаётся только подбирать об"едки.
Ходок нахмурил брови, от чего проявились шрамы на виске и скуле, где прежде они казались просто глубокими морщинами:
- Ты понял?
- Понял...

ЖП напал на меня, как ему и положено, сзади. Когда я собирал грибы, полными полянами высыпавшими к середине лета. Яркой вспышкой, осветившей деревья, и, стоило мне обернуться, ударом ветра, сбившего с ног не только меня, но и деревья с корней. Очнувшись под вечер, я оказался неожиданно целым, только вывалянным в земле и листьях.
Понимание того, что случилось, было, но разум прятал его, как в 1992 г. мы прятали от себя, что Киев- заграница, даже более дальняя, чем Кипр, Турция, или Израиль.
Пакет с грибами так и остался висеть у меня на руке, изрядно помятый и спрессованный. В голове булькало "желе"- похоже достаточно привычное последствие сотрясения мозга. Но вернутся в свой домишко на шести сотках до темноты я успел.
Мутило, так что внутрь заходить я не стал. Выхлебав полбутылки самогонки из заначки, так и прилёг на панцирной под яблоней, не то заснув, не то просто выключившись.
Утро облегчения не принесло, мутило ещё больше. Неясно, от самогонки, удара, или радиации. Чтобы устранить одну из причин, и профилактики от третьей, принял ещё самогонки. Не полегчало, похоже- сотрясение. Значит надо отлежаться, тем более, что деваться некуда, дома, скорее всего, не осталось. Дачный посёлок был в низинке, на отшибе, его и не задело, продукты были, а вода из колодца ещё долго будет чистой.
Да и сам посёлок чаще всего пустовал, по крайней мере лет десять. Давали его ветеранам труда через собес ещё при совдепии, потому и выбрали место на отшибе, по принципу "что не гоже", продлили рейс пригородному автобусу, но и тот не всегда доезжал, кому охота ломать пятнадцать вёрст технику на грунтовке? Последние годы о продлении рейса все забыли, да и ушли ветераны.
Хорошо, если к середине августа собирались семей пять-шесть, чаще и того не было.
Я давно заметил, что у совершенно одинаковых внешне мест есть разные ауры.
Вот несколько парадных, парадных одного дома. В одном под утро новые росписи на стенах, однокубовые шприцы и шум до утра. В другом- пустые бутылки, окурки, правда стены чистые, и песни Высоцкого. Третий отличается чистотой, песнями Арбениной и Земфиры.
Не зря, выходит, бродят "следопыты" с феншуем и рамками?
Наш дачный посёлок славился тишиной, песнями Шульженко, Никитиных и Бернеса. А весна одуряюще пахла сиренью, почти все высадили её, как изгородь, но у большинства сирень выродилась, сирень любит перегной, а не голую глину вдоль проезда.
Сегодня в дачном посёлке я был один, приехал отдохнуть от инета, рунета и прочего нета, невероятно надоевшего на работе.
Света не было, но я его и не ожидал. Это офисный планктон надеется, что гламур и новый айфоня- высшее достижение цивилизации, и иного быть не может. А я помнил веерные отключения, да и то, что надо держать дома соль и спички. О телевизоре можно забыть, а вот старенькая магнитола в верной Волге могла что-то сообщить. Включил "массу" и прогулялся по диапазонам, везде были только помехи, что немудрено. Собственно и саму магнитолу спасла от ЭМИ привычка приехав отключать "массу".
После того, как я поставил в Волгу 615 дизель от Мерина, мне пришлось завести привычку отстаивать солярку в бочках, обе двухсотлитровые бочки были полны, а это почти 8 000 километров хода, вот я и решился на разведку, благо ГАИ в наших пенатах не наблюдалось с момента возникновения посёлка, ещё при совдепии.
Но стоило мне попытаться оглянуться в заднее стекло для выруливания со двора, как "желе" в голове расплескалось и попросилось наружу. Нет, только покой, даже сил выйти не осталось. Отклонив сиденье максимально назад и проглотив таблетку цитрамона, я не то заснул, не то выключился.


Вожатый Тимуровцев потянулся и небрежно погладил по мягкостям секретаршу. "Излишне раздобрела, нелегко уже на коленях держать, подумал он,- а была то, как пёрышко. Вот жизнь, и настодоела до чёртиков, и менять не резон, не поймут товарищи." Тому, кто ведёт спрос, самому надо быть чище Деда Афгана. Хотя сам Афган был охотник ещё тот, но и на мелкоту не кидался.
А секретарша, поняв настроение Главы, незаметно пропала. Можно заняться и текучкой.
Но елда не позволяла, требовала вдохновения. Вожатый только было собрался нажать на кнопку вызова, как взгляд его упал на кресло для посетителей. Что-то встревожило его боковое зрение.
И нюх.
Но не зря. В кресле, вальяжно развалившись, сидел старик. Миг, и он пропал, только сетчатка сохранила седой ёжик его волос и выгоревшую голубизну глаз. Вожатый проморгался. Стать Вожатым не просто, потому в мистику он не верил. Но старик то появлялся, то снова исчезал, с каждым появлением оставляя всё больше деталей на сетчатке.
Шрам на виске, V-образный на правой брови, рваная левая скула. Верх левого уха вывернут, как это бывает у борцов или боксёров, перелом хряща. Выгоревшая гимнастёрка цвета пожухлой травы, подпоясанная офицерским ремнём с двумя штырями. Кинжал на поясе, похожий на охотничий нож, но кинжал. На гимнастёрке- выгоревшие следы от Комсомольского значка, сейчас снятого. На коленях кубанка и здоровеннейший волкодав у ног. Белоснежный пёс, с бантиком на шее, но через "бантик" видны двухдюймовые шипы. Тоже розовые, почти не отличимые от бантика.
Вожатый на то и Вожатый, чтобы знать классиков Марксизма. "Материализм и эмпириокритицизм", не смотря на всю его мудрёность, был вызубрен до "зеркального блеска".
"Если что-то кажется, не крестись, а стреляй!"- было вбито в его подсознание, когда он ещё ходил в дозоры и рейды, хотя и преуспел на другом поприще.
" Как же это глупо, не носить пистолет на ремне, а хранить его в ящике стола,- только и успел подумать Вожатый, пытаясь выдвинуть ящик, как его "вдохновение" ощутило жаркое дыхание.
Даже очень жаркое.
Вожатый скосил глаза вниз... и увидел челюсти пса, не оставлявшие времени на раздумие. Зубы были не меньше шипов на ошейнике... Или меньше, но от этого ничуть не легче.
- Вопросы есть?- льдистые глаза посетителя не оставляли времени для раздумия.
Пропала не только хотелка, но и всё, что сопутствует "хотелке". Вопросов у меня было уйма. Но пропало желание. Как и вытаскивать "Маузер" из стола.
Если чуешь жаркое дыхание в пах.
- Ты- не девица на выданье, кружить вокруг да около глупо,- сказал посетитель,- я- Ходок, и ты знаешь, что это такое. Мерится писками и выставлять регалии не стану, а с тобой это и нелепо. Но рыпаться не советую, урою. Я пришёл не политесы разводить. Ты что, зараза, чудишь? В чём твоя задача? Дёготь из мёда добывать? Или следить за тем, чтобы никакая зараза не проникала? Мусор надо сметать в кучу, а не равномерно раздувать и делать вид, что занят делом. На Готланде ты таким не был, что, забронзовел?
- Старик, это ты? Гляди, живой. Ты и тогда-то молод не был...
- Так старый конь борозды не вспашет, но и глубоко не испортит.
- Надо было сразу сообразить, прав ты наверное, Старик, забронзовел я, всё только в бумажках ковыряюсь. От жизни оторвался, а что делать, на всё времени не хватает, а перерожденцы так и прут. Стоп, Старик, у тебя же тогда ротвейлер была, Мурка, да?
- Мурка,- морщины Старика собрались и в улыбку, и в боль.
- А на вопросы, почему кошачья кличка, ты отвечал: "потому, что в кожаной тужурке".
- Нет больше Мурки. Ушла. Как и все мы уйдём. Давай хоть поручкаемся?
- Нюх меня не подвёл, от тебя же и не пахло никогда и ничем. И как это тебе удаётся?- Вожатый скосил глаза, и убедился, что челюстей больше нет. И только после этого встал.
Старик распахнул об"ятия и потом долго похлопывал Вожатого по спине:
- Выжил, браток, да и до немалых чинов дожил.
- Поверишь, не в радость это мне, но если не я, то кто?
- Нюх теряешь, двое в Совете Дружины под Скандинавов легли. А может, и больше, я не вездесущ.
- А как мне их разрабатывать, если Председатель запретил? Вот сменим...
- Так ты опер, или кто? В Балтии ты так не менжевался. Жарь по ним по полной, главное- компромат собери. Или верных спецов не осталось?
- Да понимаешь, браток, перерожденцы так и прут, кто свою пайку на ихний вискарь меняют, а кто, и того хуже, всякую фигню "хомячит".
- И какую такую "фигню"?
- Да кто журнал заныкает, кто цацку какую, кто, того хуже, сухпай НАТО-вский втихаря притащит.
- А тебе то что?
- Да это же перерождение!
- Браток, сними шоры. И ищи перерождение там, где тебе запретили, в Совете Дружины. Не надо ловить мальков на том, что они с"ели лишнюю клубничку в теплице. Займись своей прямой работой, а не отчётами к Заседанию Совета Дружины. Компру, какая есть, я тебе подкину.
- Вот и ладушки.
- Теперь так, браток. Днями будет Заседание Совета Дружины о делегации в Китеж. Китеж- это ко мне. Пара отрядов, и под двести мальков. Ты не подведи, как и я тебя не подводил. Поддержи. Хуже не станет никому, а мальков убережёшь. Да сам можешь ко мне наведаться, если время будет. Хоры?
- Хоры!
- А я к Ваньке Евграшину.
- Так ты и его знаешь?
- Нет, но он об этом не знает. Зато я знаю, что ему сказать, когда понадобится что-то сказать. Браток, ты веришь, что я не враг?
- По должности- не должен, но верю. Твой шрам на брови- близнец моего под лопаткой, и я не забуду, как ты меня тащил. И вытащил. И твои слова: "Правда не то, что есть, а во что ты веришь".

Утро ознаменовалось мерным рокотом УАЗ-ика. Точнее- армейским трёхлитровым атмосферным дизелем от Мерина, который стоял на УАЗ-ике. Но только Гена Антипов мог так наладить двигатель, чтобы звук воспринимался, как мурчанье льва, которому чешут за ухом. Что за чудеса он творил, никто не ведает, для Генки это было сравни эротике, вплоть до жёсткой эротики. Во время службы в СА Гена вызвался красить антенну РЛС, за отпуск домой, к невесте, начал красить, но тут излучатель врубили. Госпиталь. Хотели дать инвалидность, но Гена настоял на "полной пригодности". Хотя пригодность была не полной. Невеста его дождалась, и, судя по всему, так и осталась девушкой, а трое детей Гены- дочери погибшей в аварии сестры Геныной жены- Наталии, как она любила себя именовать. А мы, в посёлке, именовали их всех "выводком", чем, похоже, Гена втайне гордился.
Гена был Терским Казаком из Чечни, и когда там началось, всё, что успел сделать, это собрать семью, погрузить в казённый ЗИЛ и уехать, бросив нажитое. А потом ещё и отвечать за "угон". Оченно "независимым Ичкерийцам" не понравилось, что у них увели технику, это только им разрешалось, после Хасавюрта, вешать номера с 20-м регионом куда угодно.
Но Донцы не дали Гену в обиду, а Гена, обосновавшись у нас, так и остался в Терской форме, не сменив канты на лампасы. Даже приходя на Круг.
Но и Донцы не всесильны. Компенсации Гене хватило только на домишко на окраине, который он постоянно перестраивал. Возможно именно это его и спасло?
Вставать было лениво, но куда деваться? За неимением радио приходится довольствоваться очевидцами. Генына дачка было за два дома от меня, да и дачкой это назвать сложно. Садовый домик конца 80-х, три на четыре, даже без веранды. Не припомню за всё время, чтобы Гена хоть раз здесь ночевал, просто в пойме земля была не в пример, вот он и купил участок именно, как дачный. И домик был заместо сарая.
Встал я резво, хотя голова немного и кружилась. Но это- нормально и привычно, главное- не совершать резких движений. Неприятное выяснилось чуть позже, три сломанных на заре туманной юности ребра, слева, вдоль соска, выше и ниже, похоже стронулись. Когда меня метало взрывной волной, хорошо, что не пришибло. Вдох отдавался болью, выдох- тоже. Когда-то это принесло мне двустороннюю пневмонию, но и опыт, как с этим бороться. Полный, до боли, выдох, потом полный, животом, именно животом, вдох.
Дыхание животом расслабляет мышцы, позволяя суставам стать а свои места. Странно, почему "дон жуаны" на пляжах так и стараются надуть грудь?
Можно подумать...
Пройдя пару сотен шагов, я подошёл к Геныному участку. Ворота из шести жердей были нараспашку, а его "выводок" разгружался. Первой вышла младшая, Ириша, с грудничком на руках., второй- Алёнушка, тоже с грудничком. Третьей вышла Стася, а Алёниным первенцем, трёхлетним Никиткой. Сама Стася, в свои двадцать восемь лет не удосуживалась самых смелых сплетен. Никто и никогда не смел надеяться на её расположенность, точнее- был один, но ему его самомнение дорого отозвалось.
Да и язычок Стаси не предполагал вольностей.
Язва была ещё та...
Подойдя, я протянул руку Гене. Он, как всегда, правой пожал, а левой придержал за локоть. Это было у него сродни ритуалу, немногим он пожимал локоть левой рукой.
- Гена, что там, на "Большой земле?",- попробовал съязвить я.
- Жопа,- вполне корректно, по нынешним временам, ответил он.
- А точнее?
- Города нет. Нет ничего. От дома осталась треть стены и яма, в которой я возился с "Лендкрузером". Хорошо, дети гуляли в овраге у реки. Вот собрал их и привёз.
- А что выжившие?
- Не поверишь.
- Во что не поверю?
- В то, что люди остались людьми. Я гнал свой УАЗ-ик на максимальной скорости, но перед этим искал своих. Хорошо, Рахмат помог.
Рахмат был чистокровным алабаем, здоровенным трёхлетком, наводящим ужас на все собачьи свадьбы и трепетно ухаживающим за всем Геныным "выводком".
- Не тяни резину, что там?
- А ничего. Понимаешь, ничего. Нет, паника есть, но нет паники. Ты меня не лови на слове, там, где хоть что-то сохранилось, люди помогают людям. Стихийно образовались посты, где менты и скорая помогают пострадавшим, бабки из своих летних кухонь организовали пункты питания. Все вместе, Казачки, Татарки, Армянки... Тормозят, чтобы помочь, а не обобрать.
- Ген, а пострадавших много?
- Нет, пострадавших мало. Значит все остальные- погибшие.
- Что будешь делать?
- Жить,- и Гена кинул на возню моей ЮРО Лады и его Рахматом,- просто жить. А там, как кривая вывезет. Кто, кроме тебя в посёлке?
- Да никого. С прошлого года никого не было. Уже и огороды позарастали, и ульи сами по себе живут. Только коты остались, сами по себе кормятся.
- И трёхлапая?
- И трёхлапая.
Трёхлапая Лёля была легендой посёлка. Хозяева оставили её и не появлялись. Грех винить их, возможно они и сами ушли из жизни, или сил не осталось топать пятнадцать вёрст по обочине. А у Лёли стала гнить правая передняя лапа. Где она её повредила, никто не знает, может цапнула крыса, либо ещё что-то. Но Лёля сама отгрызла себе больную лапу. Но осталась такой же живой и жизнерадостной. Даже наши псы испытывали к ней уважение, хотя и к остальным котам-кошкам не цеплялись. Как они разбирались, кто их поймёт, но собачье-кошачья гармония посёлка соблюдалась.
- Вот и нам так придётся... Самим себе лапы отгрызать,- сказал Гена.
- А как же твоя Ташка?
Наталия была медсестрой, и квалифицированной медсестрой, а не регистраторшой в поликлинике.
- Она тебе скорее глотку перегрызёт,- рассмеялся Генка.
- Ладно, это всё лирика. Что дальше думаешь? В твоей хибарке вы не разместитесь. Придётся заняться самозахватом. Выбирай для дочек самые сохранившиеся домишки, а потом посмотрим. И надо подумать, что мы жрать то будем?
- Тебе лишь бы жрать!- Гена просто подкалывал, хотя поесть я и люблю, но могу оставаться без пищи сутки, а то и боле,- кстати, а есть что поесть, не то со вчерашнего не емши, и запасов нет.
- Надо готовить, сам не евший. Гони свой выводок, кой-какие продукты имеются. А так не мешало бы и провести ревизию того, что на заброшенных соседских грядках под бурьяном, да и основательно прополоть, завоза продуктов не будет, пора переходить на подножный корм.
- Да, не мешало бы пару-тройку курочек, можно и кролей, не то придётся собак жрать,- крестьянская натура Гены сразу нашла точку приложения.
- Наших собак?
- Придётся, так и наших. Или ты думаешь, что я детей без протеина оставлю?
- Ген, а что с детьми?
- Да вон они все, живые и здоровые,- Гена что-то закашлялся,- всех собрал.
- Нет, Гена, я не о твоих... Я о тех, что остались без родителей. Там же, на втором повороте, детский лагерь Олимпийского Резерва был.
- Олег, я проскочил не останавливаясь. Мне бы своих довести было. А заехать бы надо. Сегодня за ними никто не приедет, просто уже некому. Офисный планктон в центре города был. Слушай, Олег, а с чего это по нашему городишке рубанули? У нас вроде, кроме маслобойки, промышленности и не было?
- А хрен их разберёт? Похоже, что С-300 накрыли, что могли, а у С-200 скоростёнка не та, вот и произошла самоликвидация. Именно над нами. Ты от темы то не отходи, в детский лагерь ехать надо. На твоей лайбе многих, если что, не перевезёшь, а я за руль сесть смогу с трудом, похоже сотрясение.
- Вот Стасю и посадим. Что у тебя с соляркой?
- Полный бак, две бочки и канистра.
- Негусто...
- Гена, да ты о чём? Это, если для меня, почти десять тысяч километров. А на двоих, с твоим атмосферником, около четырёх.
- Олег, ты не понял? Солярки не будет. Ещё очень многого не будет. И очень долго.
- Ты про что? Про мобильники и интернет?- Геныну страсть к чатам и "Одноклассникам" не высмеял только самый ленивый.
- Какой инет? Ты не понял, не будет ничего, ни солярки, ни мобилы, ни продуктов. Всё, как при Горбачёве. Считай, что тогда была тренировка, КШУ, выжили? Вот и сейчас выживем.
- Так ты что, предлагаешь, помародёрить?
- Не знаю. Ты тогда мародёрил? Я- нет.
- И я нет. Ген, Т-90 нам и даром не нужен, а мы сами сможем больше года по десять километров ездить, только куда? Если бы не работа, я бы из нашего посёлка и не уезжал, а сегодня вместо работы осталось озеро оплавленного стекла. Русь нас веками кормила, вот и обойдёмся без гиперминимаркетов. Сегодня передохнём, а завтра, с утра, гони свой "выводок" оценивать и полоть грядки. Зима будет долгой, и, как бы, не ядерной.


Старший (верховный) Пионервожатый просматривал последние сводки, когда дверь открылась.
"Почему без доклада?", мелькнула мысль, но разбилась о слова вошедшего:
- Ванька, чертяка, живой и при деле!
Высокий жилистый старик в выгоревшей гимнастёрке и синих галифе шёл к его столу уверенным шагом, распахнув об"ятия.
- А я уж и не чаял тебя увидеть!
Постороннего, да ещё и без доклада к нему не пропустят, значит надо соблюдать политес.
Евгаршин встал и направился к непонятному посетителю. Тот облапил его со словами:
- Ах ты мой, четыреста пьяный!
"Четыреста пьяным" называли четыреста пятый полк, за оградой был пивзавод и солдат работяги никогда не обижали.Неужели однополчанин? Не помню такого, да за столько лет, кого узнаешь? Удивительно, но на женские задницы мы засматриваемся гораздо чаще и больше, чем на мужские лица.
Но уже понеслись воспоминания:
- А помнишь медсестру Веру?
- Ту, что на любом языке материться умела?
- А как мост на Ахалкалаки под БМП обвалился?
- Нет...
- Да ты что, я ж тебя тогда с "карантина" забирал. Да и в Яглужду за тобой мотался.
- Ротный, вы?
- Не "вы", а "ты", чай не вороги, сержант.
Евгаршин шутливо вытянулся "во фрунт":
- Товарищ капитан, разрешите доложить, во время вашего отсутствия... Слушай, ротный, что пить будем? "Гвардейскую"? Я ж тебе за лычки так и не проставился. Не по чину было. Но и ты глаза закрыл, когда я проставлялся.
- Да стар я пить. Слушай, вели своей "берегине" заварить,- старик протянул кулёк,- там шиповник, мята и иван-чай.
- Берегине?
- Как её ещё называть? Она же тебе и за мать, и сестру, и дочь, и за... Ты же так бобылём и остался?
- А у тебя? Семья, дети?
- И семья, и дети, и внуки, не без этого.
Евгаршин нажал на кнопку звонка, и, когда зашла его секретарша, сказал:
- Любавушка, завари нам это,- протянув пакетик посетителя.
Секретарша взяла пакетик и безмолвно вышла, нисколько не удивляясь появлению посетителя.
"Не то правильная школа, не то- возникающий "из ниоткуда" посетитель здесь- рядовое явление,- подумал Ходок,- видать тайные совещания у Евгаршина в порядке вещей?"
- Ротный, а тебя о как называть? Не "ротным" же?
- Прости, браток, не надо имён. Если хочешь, то зови меня Ходок.
- Ходок? Так это ты?
- Да, Ваня, как видишь рогов и копыт у меня нет, а что до разговоров? Так и ты то не прост, чай у Деда в прапорах ходил, пока всё не накрылось?
- В старших прапорах,- буркнул Евгаршин,- что с того?
- Мне то ничего... Я, знаешь, уже коноплянника жду.
- Какого коноплянника? Ты что, наркотой промышляешь?
- Эх ты, а ещё Русским прикидываешься?
"Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит коноплянник
С широким месяцем над голубым прудом."
- Вот ты о чём? Я, признаюсь, Есенина и подзабыл.
- А ещё за Русского себя держишь?
- Да не в чести у нас Есенин, упадничество.
- Ну да, "край ты мой заброшенный, край ты мой пустырь..."?
- Если понимаешь, то что спрашиваешь?
- Вот потому и спрашиваю. Что вы с детьми делаете то? В Зарницы не наигрались? Уродуете детвору. А сейчас ещё и с Крымом надумали... Я же к тебе не просто так, считай меня полномочным представителем дружественной республики с официальным визитом. От Китежа.
- От Китежа?
- Да, представь себе.
Тут зашла секретарша с чайником и стаканами в подстаканниках на подносе. По кабинету разлился буквально одуряющий запах зрелого лета. Пока разливали чай, пока потихоньку прихлёбывали, Евгаршин продумывал ситуацию. Потом спросил:
- Это что же, не врали сказки?
- Ну что в сказках, не знаю, но свой городок мы решили именно так назвать. По аналогии. Колокола слышны, а к нам не добраться.
- Так уж и не добраться?
- Ну почему же? С тем и пришёл. Отправляй ко мне два отряда и пару сотен мальков.
- Что, помощь нужна? Тогда мальки при чём?
- Нет, старшой, помощь нужна тебе. Всех мальков сразу не примем, но к концу лета постараемся. А в первую партию отбери самых слабых, вЫходим. Считай, что в пионерский лагерь отправляешь. Давай, собирай на завтра-послезавтра Совет Дружины.

Утро было туманным, но не седым, а каким-то ржавым. Туман оказался не белым, бездонным, похожим на свежевыпавший снег, глядя на который можно затеряться в бесконечности, а грязно-жёлтый, не радостно-солнечным, а именно грязным, как пожухшие листья в канаве.
Выходить во двор не хотелось, да и небезопасно, скорее всего. Для профилактики и вывода токсинов, я принял стакан из заначки.
Удивительно, как простейшие травки украшают обычную самогонку, стоит добавить на бутылку пяток изюмин, по паре листиков базилика и мяты, либо зверобоя и укропа, либо ещё чего-либо, как переворачивать стопку разом отпадала охота.
Возникало желание наслаждаться вкусом и ждать послевкусия.
Когда-то, на день рождения, мне подарили двухлитровый аквариум в виде большой коньячной рюмки. Ничего умнее, чем привезти её сюда для перманентного пития я придумать не смог. Вот и сейчас, булькнув туда грамм двести, я сел в кресло, завернул ноги в плед и стал потихоньку цедить настойку иван-чая и вишнёвых листьев.
К полудню туман, наконец, рассеялся, и я решился выйти. Листва не то, чтобы пожухла, но и не блистала чистотой, как это бывает после долгий засухи. Из Геныной хибарки вышел только он с Наталией.
- Тревожный туман, нечистый. Странно, что не дождь. Как ты думаешь, Олег, сколько мы хватанули?
- Гена, взрыв был воздушный? Вот и считай, всё, что взорвалось, ушло в атмосферу, может где-то и прольётся дождём. Нам надо ждать только вторичное заражение, и то, если в нашу лощинку занесёт ветром. К городу ближайшие пару лет ездить не стоит, а так мы почти в пределах нормы.
- Что же туман такой грязный?
- Где-то что-то горит, и горит нехило. Давай попробуем послушать радио?
Гена подошёл к своей машине и включил приёмник. Сканирование диапазонов ничего не дало, только атмосферные помехи. Этого и следовало ожидать, но меня насторожило другое- Генына шея и затылок были ярко красные, похоже, что это ожог.
Радостного мало, а измерить, сколько он хапнул нечем.
- Так, шутки шутками, а жрать что-то надо. Давай, Ташка, гони свой выводок на ревизию огородов, там многое самосевом уже не первый год растёт, что бурьян не задушил. Вот и начинайте прополку, наводите порядок, это наши единственные запасы.
- А это не опасно?
- Опасно. Если нам было бы куда уехать, но ехать некуда. А что пришло, то так и останется, в земле и воде. Разве что воду лучше брать из родника, там она почище будет. Не теряй времени, детей чем-то кормить надо, а запасы почти закончились. Теперь ты, Гена. Бери Стасю и ходу к олимпийцам, разберись, что и как? Они на равнине, их "ветерок" мог нехило потрепать. Разберись, что к чему, чем мы можем им помочь, и чем- они нам.
- А ты чем займёшься?
- Для начала- думать. И не смейся. Первое для нас- ревизия. Ревизия всего, что сохранилось на участках, лопат, топоров, грабель и всего остального. Второе, не верю я в ядерную зиму, но всё равно греть нас никто не будет. Надо подумать о дровах, но и не завести к себе облучённые. Третье- нас мало, одни мы не выживем, агитируй олимпийцев к нам, да и присмотри, чем там можно поживиться? Не то в большинстве домом ни стёкол, ни мебели, да и крыши во многих наверняка текут. Да, Гена, едва ли не самое главное, кирпичи, лучше всего полнотельные, о шамотных я и не мечтаю, на крайний случай- любые, надо же печи складывать. Замечай всё, вплоть до дорожных знаков, те же столбы нам очень даже пригодятся. Давай, дуй, а мы здесь сиднем тоже сидеть не будем.
- Есть командир!- Гена шутливо приложил ладонь ко лбу.
- К пустой голове руку не прикладывают.
- А у меня она всегда полная.
Гена повернулся и крикнул:
- Стася!
Повернулся он всем телом, как кабан, что не могло не насторожить, похоже обожгло его неподетски, и поворачивать шею он не может. Только бы не слёг...
Стася вышла на крыльцо, небрежно тряхнув головой.
Есть такой талант у настоящих женщин, не делая ничего, сделать всё. Можно долго учиться ходить по подиуму, ломать в себе своё "Я", но манера держаться Хэпбёрн недостижима. Копия не может быть лучше подлинника.
А можно просто тряхнуть головой, и даже на такого старого пня, как я, накатывает.
Есть в Казачках особая стать, стать Хозяйки дома, Хранительницы очага, Матери семейства, не случайно на Руси бывало принято обращаться к матушке на "ВЫ", возможно потому, что Матушка многолика, и мать, и хозяйка, и хранительница, и главный оберег после Иконы?
Но Стася просто тряхнула головой:
- Батя, что орёшь, здесь я.
- Тогда поехали. Только воду-масло-горючку проверь.
- Щаз, разбежалась. У тебя на это Олег есть. Он за машиной лучше, чем за женщиной смотрит. А на женщин вообще не смотрит, так что проверяй сам.
Нет, вот же язва! Да я и шприцую шкворня "через раз", да и в плунжеры не лезу!
Всё на Генке.
Ленивый я просто. И не просто ленивый, а очень ленивый. Возможно потому и не женился.
Гараж в России - место особое. Это не ирландский паб, не английский клуб и далеко не турецкая кофейня. Храм методичного ковыряния в масляно-механическом, азартных проб и фантастических ошибок. Здесь иначе течёт время, здесь всё пробуется на вкус, включая тормозуху и другие яды. Детство, заставляющее нас разбирать первый будильник, прячется в гаражах и мы, невольно и безотчётно, переходим на автомобили, осваивая нелёгкую науку - собирать обратно.
Но мне было легче, это им приходилось мазать руки тавотом, чтобы не придирались жёны, а я просто отдыхал и ловил релакс.
Генка с о Стасей уехали, а мне пришло время задуматься, чем кормить Ладу. Нет, в холодильнике у меня лежало две коровьих головы, остатки третьей, они вполне могли бы протухнуть в отсутствии электричества, их стоило поскорее скормить, если бы не одно "но".
Что мы завтра жрать будем?
Я глянул на Ладу, впервые за сегодня, она лежала непонятно тихая, прикрыв нос лапами. Принюхался, но ничего особого не заметил, что и неудивительно, всё моё обоняние перешло в обаяние... Разве что нечто отдалённое напрашивалось, неуловимое, как улыбка Джоконды.
Но и пчёлы не жужжали, а для них самое время, начало лета, акация, каштан, липа...
Мой огород был не то, что неухоженным, но и неидеальным. Нет у меня таланта к земле, только страсть к разного рода экспериментам. Прочитал я как-то про "чёрную землю Амазонки", вот и впечатлился. Никаких особых секретов, вместо удобрений- обычные угли. После каждых междусобойчиков с шашлыками я и стал сыпать угли из мангала на грядки. Но и земля за это ответила, всё росло, как на дрожжах. Одно плохо. Половина грядок совершенно никчёмны, если нечего есть, огурцами и патиссонами сыт не будешь.
Ташка уже распределила своих по участками они вдохновенно драли сорняки. За малышнёй присматривал Рахмат. Надо бы и помочь, хотя и очень лениво. Да и кисель в голове так и не проходил. Но делать нечего, взял вилы и начал таскать прополотое в одну большую кучу.
Вдалеке послышался звук идущего на больших оборотах дизеля, Генка и так быстро? Но за рулём была Стася.
- Мама, сюда!
Когда говорят таким голосом, вопросов не возникает. Мы рванули к УАЗу. Все сиденья, кроме водительского, были сняты, на полу лежали матрасы.
А на них- дети, в бинтах, шинах, с ожогами и болью в глазах.
- Мама, им надо помочь, батя остался ПАЗ-ик заводить, много раненых, те, кто могут ходить, уже идут сюда, я привезла самых тяжёлых. Олег, разгружай, и по-быстрому поехали, там ещё переломанные есть, все в УАЗ-ик не поместились, но поищи у себя коммутатор. Ты- запасливый, у тебя будет.
Самое забавное, что коммутатор у меня так и остался лежать в багажнике Волги, даже после того, как Гена поставил мне дизель. Лежит и лежит, кармана не тянет, а вдруг кому понадобится? Сколько раз свечи при моём дизеле помогали людям на трассе?
Ударом ноги Ташка свалила ближайший забор:
- Детей класть только на ровную поверхность, никто не знает, какие у них повреждения!
Дети были совсем маленькие, не старше десяти лет. Но покрытые красными пятнами ожогов. Я стал аккуратно перекладывать их на поваленный палисадник.
- Олег, масло и сметана есть?
- Постное масло в шкафу у плиты, сметана и кефир в морозилке,- я положил последнего малыша на доски,- ну что, Стася, поехали?
Стася включила сразу вторую, я едва успел устроиться на матрасах. Водила Стася лихо, на грани дерзости. Сидя на полу я болтался, как цветок в проруби, еле удерживаясь за дверцу со снятым окном. По пути нам встретились почти сто детей, многие в повязках, несколько взрослых. Но нам было не до них, идут по правильному маршруту, и ладно.


Председатель Об"еденённого Совета Дружин был, на удивление, немногословен. Видимо потому, что о заседании ему сообщили всего за час до начала. Вот он и не успел подготовить тезисы.
- Товарищи, к нам прибыла делегация из Китежа. Слово предоставляется руководителю делегации, Комсомольцу с 1981 г. товарищу Олегу.
Привычные, при выступлении Председателя , шепоток, зевки, переговоры не то, что смолкли. В зале воцарилась полная тишина, в которой присутствовал не только пиетет перед старейшим Комсомольцем, но и предчувствие раскрытия тайны Китежа.
На трибуну легко поднялся высокий худой старик в Кубанке и гимнастёрке, на которой одиноко сиял комсомольский значок, подпоясанной наборным казачьим поясом с серебряными бляшками. Синие галифе были заправлены в высокие берцы. У левой ноги старика шёл белоснежный пёс в розовом ошейнике. Самое удивительное, что кроме кинжала на поясе, другого оружия у старика не было.
- Товарищи,- начал старик, и от его звучного, не по годам, голоса дрогнули стёкла,- мой комсомольский привет Пионерии.
Аплодисменты не были наигранными, это была и радость от обретения союзника, и восторг при виде комсомольца, и гордость за Пионерию, и... много всего слилось в этих аплодисментах.
Старик слегка приподнял левую ладонь, и в зале вновь наступила тишина.
- Я рад, что Пионерия чтит заветы Ленина, Сталина, Гайдара и Деда Афгана,- попытку овации старик погасил властным хлопком по трибуне,- как рад и тому, что дух социализма и коммунизма сохранился в ваших сердцах. Вы не просто выстояли под ударами Скандинавов и выродней, не поддались на ревизионизм и примиренчество, дали достойный отпор оленеводам. Вы смогли сохранить Заветы Ильича.
Зал встал. Аплодисменты перешли в овацию. Старик выждал, после чего вновь поднял левую ладонь. Аплодисменты смолкли. Лёгкое покачивание ладони: "садитесь, товарищи, садитесь",- было выполнено молниеносно.
- Товарищи, вы решаете важные задачи. У вас нет времени на мелочи. Как не хватило и на Пионерские лагеря. Но Пионерские лагеря- не мелочь! Все знают, что Артек- это Пионерский лагерь, и все помнят Артековскую песню:
"Буряты негры, Русские
В одной гурьбе.
Здесь крепнут наши мускулы
К одной борьбе!"
Китеж приглашает Пионеров в такой лагерь. Да, у нас- не Артек. Но вишни, смородины и винограда хватит всем вдосталь. А к августу и арбузы, и дыни пойдут. Чтобы окрепли наши мускулы. К одной борьбе.
Старик обозначил "гвардейский" поклон и под щелчок его каблуков раздалось, как выстрел:
- БУДЬ ГОТОВ!
- Всегда готов!- взорвался зал. А старик, статью и выправкой неотличимый от нулёвки, сошёл с трибуны, подошёл к столу президиума и переставил стул в торец, как бы показывая, что он здесь гость. И сел.
Белоснежный пёс улёгся у его ног в, казалось бы, скучающей позе. Если бы не настороженные уши.
Но...
Но в торце стола всегда сидит тот, кто руководит.
Вот и старик, скромно севший в сторонке, казалось руководил всем Советом Дружин.
На трибуну вновь вышел Председатель Об"еденённого Совета Дружин. В руках он показал две красные книжицы:
- Вот эта,- он поднял правую руку,- партбилет члена КПСС с марта 1952 г. Все членские взносы выплачены, последний- август 1991 г., дня нашествия Тьмы.
- А эта,- левая рука взметнулась вверх,- Комсомольский билет члена ВЛКСМ с июня 1981 г., последний членский взнос тоже датируется днём прихода Тьмы. Наш гость не просто Комсомолец, это- ПОТОМСТВЕННЫЙ БОЛЬШЕВИК! Товарищи, разрешите мне принять нашего гостя в Почётные Члены Об"еденённого Совета Дружины?- Председатель подошёл к столу, взял Пионерский галстук и направился к гостю.
Старик встал, снял кубанку, положил её на левое предплечье, опустившись на одно колено, как при Присяге. Председатель неловко наклонился, повязывая галстук.
Гость встал, казалось при галстуке его выправка стала ещё твёрже:
- Пионер, в борьбе за дело Ленина-Сталина, за победу Коммунистической партии Советского Союза БУДЬ ГОТОВ!
- ВСЕГДА ГОТОВ!- и показалось, что дрогнули стены.

База отдыха оставила гнетущее впечатление. Снесённые с фундаментных блоков бытовки, обрушенные бараки, крыша столовой лежала посреди волейбольной площадки, часть кирпичной стены обвалилась. Целым было только совмещённое с котельной здание гаража, где Генка безуспешно возился с ПАЗ-иком. И раненые у гаража. Там же валялись выдранные из УАЗ-ка сидения.
Отдельно лежали укрытые с головой четыре тела. И плакала седая женщина. Странно, но с ранеными, кроме неё никто не остался. А раненых было много, десятка четыре.
Генка сразу рванул ко мне:
- Привёз коммутатор?
- Да он в Волге, в багажнике, в ведре от "короеда".
- Тьфу,- только и сказал Генка. Буквально через несколько минут ПАЗ-ик выпустил облако мерзкого дыма и зафырчал.
- Грузим!- крикнул Генка.
Но куда грузить? На голый пол? Или на эти сидения? Пока я фомкой выламывал сидения, Стася притаскивала матрасы и одеяла из сохранившихся бытовок. Потом мы вдвоём укладывали на пол матрасы и затаскивали раненых. Самых лёгких мы положили в УАЗ-ик, и посадили в Волгу.
Только для четырёх ушедших и седой женщины места не нашлось.
Генка плохел на глазах, казалось, что ремонт ПАЗ-ика отнял у него все силы.
Как строить колонну? Вроде- ПАЗ-ик с тяжёлыми впереди, мы- на подхвате. А если ПАЗ-ик встанет, а об"езда нет? Тогда одно решение:
- Стася, нас не жди, пулей туда и обратно. Я пойду впереди автобуса, контролировать.
Но поехали мы на удивление быстро. По разбитой грунтовке, едва присыпанной щебнем, и 40 км./ч. на уровне формулы-1. Но мы ехали быстрее. По пути обогнав пешеходов.
И только в нашем дачном посёлке Генка отключился, не забыв надавить на тормоз. Первым мы вынесли его, только потом- раненых. Из лекарств у нас была только самогонка, как внутрь, так и снаружи.
А потом подошли пешеходы. Все уставшие, многие ещё и обожжённые. И, самое главное, голодные. Но Ташка была уже готова к этому. С одичавших огородов накопали картошку, начали запекать её в золе. Есть, наверное, магия огня, и магия запечённой картошки?
Но мне было не до этого.
- Стася,- кликнул я,- поехали.
- Куда?
- Грех оставлять усопших.
- На чём поедем?
Я не рискнул бы доверить Стасе ПАЗ. Нет, водитель она отличный, даже лихой. Но ПАЗ- чужая машина. И что с ней может случиться, никто не знает. Тем паче, что ПАЗ славен своими тормозами, а точнее- их отсутствием в самый подходящий момент. Да и "горючку" где брать?
- Едем на УАЗ-е.
Матрасы и одеяла из УАЗ-а уже выгрузили, и правильно, раненым они нужнее, я кое-как устроился на полу. Стася рванула так, что я еле удержался.
- Стася, осторожнее, побереги старца!
- Нашёлся старец... Да на тебе пахать и пахать!
- Кончай.
- С тобой кончишь, когда ты и не начинал.
- Стася, не скатывайся к пошлости. Мы же с тобой друзья?
- Это с батей вы друзья. А с тобой у меня времени на дружбу нет, только любовь.
- Стася!
- Уймись, Водяной!- лет пятнадцать назад, когда Стася была ещё ребёнком, я называл её Русалкой, а она меня- Водяным. Оба же по гороскопу Рыбы. С тех пор так и прилипло.- Мне надоело смотреть на твою тупость. Я тебя уже десять лет жду. А ты всё несмышлёныша из себя корчишь. Скоро племянники старше тебя станут.
- Стася, не дури.
- Да это ты дуришь! Не видишь, что полный облом пришёл, не осталось времени ждать? Да и чего ждать то? Твоего климакса? Или "прекрасного принца на белом коне"? Принцев в нашем захолустье не встречала, а твой климакс не за горами. Если и дальше будешь из себя "белоснежку строить"...
Нет, вот же язва? Понятно, что в годину испытаний инстинкт продления рода обостряется, даже на крысах проверенно. Но и я своей свободой жертвовать не намерен. Лучше смолчу, тем паче, что к лагерю мы под"ехали.
Седая женщина так и плакала, склонившись над усопшими. Стася притормозила рядом, потом подошла к женщине, присев на корточки. И обняла её. Не знаю, что Стася ей шептала, но женщина встала и подошла ко мне:
- Куда нас?
Нас? Похоже, что она поставила на себе крест. Ну уж нетушки! Нас и так мало.
Но Стася нашлась:
- Здесь, неподалёку, наш посёлок. И погост недалеко, и церковь.
Надо же, я и не знал, что церковь от нас неподалёку. Что значит лень. Или просто Стася так успокаивает?
Тяжело вздохнув, женщина попыталась нам помогать, но, скорее, мешала. Раскрыв задний борт УАЗ-а мы со Стасей занесли тела. Женщина тоже зашла сзади, мы закрыли за ней борт. Стася села за руль, хорошо, хоть молча.
В посёлок мы в"ехали почти перед закатом. Пешеходы сгрудились у УАЗ-ика.
- Ольга Владимировна, что с вами?- почти хором сказали подошедшие.
Но мне было просто не до этого, слишком я устал. А желе разливалось в бломанше. Стася подхватила меня под руку. Забавно, я под руку женщин водил, но они меня- это что-то новое... Заметив неладное, к нам подошла Ташка.
- Мама,- сказала Стася,- мы с Олегом решили пожениться, благослови,- и протянула Ташке икону из УАЗ-ика и опустилась на колени. Ноги меня не держали, так что я бухнулся рядом.
- Стася, ты всё продумала?
- Мама, я об этом не первый год думаю, или ты не знаешь?
- Но доченька?
- Мама, благослови!
- Дети мои, живите в мире, любите друг друга,- сказала Ташка и перекрестила нас Триптихом.
"Дети мои", ничего себе заходец? Да я старше тебя на три года...
- Так поцелуйтесь же наконец,- похоже, что это- заговор.
Стася неумело ткнулась мне в губы. Нет, не скажу, что мне это было неприятно, но в ушах зазвенели кандалы. Это что же, и мне придётся, идя из гаража, руки тавотом мазать? Хотя, какой гараж, и какой тавот?
Нет ни гаражей, ни тавота. Есть суровая задница, на которую совершенно не хочется засматриваться. Как бы она не качала бёдрами.
Как ни осталось, скорее всего, и моих подружек. И свободы. И всего остального.
Остался только посёлок, неполные две сотни жителей, и достаточно серьёзный армагедарий в округе.